Алёна, продолжайте публиковать материал. Очень интересно!

"Кусочек" №2 :

"Сергей Дильдин: Когда я приехал, был уже последний день перед экзаменами, и мне дали листочек, из которого я узнал, что, кроме всего того, что я подготовил, нужны ещё монолог, песня и танец.
Я побежал домой, второпях что-то попытался сочинить для танца. У сестры нашел какие-то кассеты – из того, что там было, выбрал единственную песню «Город, которого нет» - из саундтрека к «Бандитскому Петербургу» и постарался быстро-быстро выучить. Потом взял первую попавшуюся книгу – слава богу, это был Шекспир. Выучил монолог Ромео, когда Джульетта стоит на балконе…. И выдал весь этот материал на экзамене.
Но определяющий момент всё-таки был, когда я читал прозу – монолог Васкова из повести «А зори здесь тихие», когда он в финале врывается к немцам: «Лягайте! Лягайте!..»
Значит, дочитываю я этот кусок до финала, и мне один из членов комиссии, Михаил Александрович Карпушкин говорит: «Стоп! А, давай, доходишь до этого момента, и слова эти кричи недуром!..» Я начинаю заново, дохожу до этих слов, кричу, он меня опять останавливает. А меня уже злость берет, потому что там до этого «Лягайте!..» ещё куча-куча-куча всего… Карпушкин мне говорит: «Ты знаешь, что такое подтекст?». Я говорю: «Знаю!» - «Так вот давай, во время этих слов подтекстом матерись-ка!..» Я снова читаю, дохожу до этого момента, и вместо подтекста у меня мат выскакивает наружу!.. На что, естественно, был смех. Но в конечном итоге оказалось, что именно этот кусок меня и спас – я получил «отлично»…

Практически в течение всего первого курса Сергей, что называется, «отсиживался», пока его однокурсники активно занимались творческим поиском. Оказалось, что, несмотря на определенный театральный опыт, выходить на «академическую» сцену ему поначалу было страшновато. Но случилось так, что к концу учебного года Дильдин оказался единственным парнем на курсе, и девушки стали активно привлекать его в свои работы. В результате на экзамене по мастерству он был занят практически во всех этюдах. И именно это, как сейчас полагает Сергей, и вытащило из «застоя». Но, с другой стороны, участие в «девичьих» постановках, большая часть из которых, так или иначе, затрагивала тему высоких чувств, грозила навсегда обручить Дильдина с амплуа героя-любовника. Что его абсолютно не устраивало – ни в студенческие годы, ни после прихода в «СамАрт». И потому дебютная роль Принца в новогоднем спектакле театра не стала для него определяющей и направляющей.
Вживание в антиромантичные роли давалось мягкому по натуре Сергею непросто. Для того, чтобы сыграть Эйлифа в «Мамаше Кураж», ему пришлось доставать из себя такое свойство человеческой натуры, как «сучность». Именно таким термином определил режиссер спектакля главную черту его персонажа. Причём, с одной стороны, Эйлиф, безусловно, должен был быть отрицательным героем. А, с другой, сидящие в зале мальчишки должны были захотеть пойти за ним по первому зову – на войну, на преступление, куда угодно. Сергею не сразу удалось «ухватить» отрицательное обаяние своего персонажа, но когда это всё-таки случилось, он был по-настоящему счастлив… "

Продолжение следует...

"- Как тебе играется на такой нетрадиционной сцене, как в «СамАрте» - практически глаза в глаза со зрителем?

- Я обожаю это! О-бо-жа-ю это!

- Но это же безумно сложно!..

- Дело в том, что мы были первым актёрским курсом в академии, и нам не могли сразу предоставить оборудованную театральную аудиторию - не было ни сцены, ничего... Голый кабинет, где со временем появились ширмы, какая-то мебель. И с первого моего экзамена я работал «на носу» у зрителя, даже ближе, чем в сейчас театре. Но дело даже не в этом!..
Вот зритель - пришёл он в театр, начался спектакль, а у него есть ещё тянется «шлейф» из той жизни, которая была до прихода. И когда я вижу постепенное погружение человека в атмосферу спектакля, я обожаю наблюдать за этой разницей – как у него меняются глаза, как он постепенно входит в то, что происходит на сцене, начинает сопереживать, у некоторых людей появляются слёзы… И я получаю такой кайф от этого!..
- То есть ты во время спектакля ещё умудряешься ухватить вот эти взгляды?
- Просто бывают какие-то моменты, когда я понимаю, что могу себя немножко «отпустить»… И потом, я же нормальный человек, я не рисую перед собой какие-то картинки, дабы войти в состояние. Мой мозг работает, глаза видят, что происходит, и всё это остается в памяти… Я же не сразу анализирую, как и что. Потом, после спектакля или во время антракта. И когда я понимают, что это было – все эти изменения в глазах зрителей - это меня очень подстёгивает!..

Избитая фраза «Искусство требует жертв» для актёра Дильдина не раз оборачивалась суровой реальностью. Кто-то посчитает это мистикой, кто-то скажет – «судьба», но всё, что происходило с его героями на сцене, так или иначе отражалось и на его жизни.
Во время ввода в «Мамашу Кураж», где Сергей играл героя, мечтающего пойти на войну, у него начались проблемы с военкоматом… В «Василии Тёркине» основная сцена с участием Дильдина – разговор человека со Смертью. И случилось так, что накануне премьеры его сбила машина. В результате - разрыв связок коленного сустава…
Это сейчас Дильдин с улыбкой рассказывает о том, как прихромал в театр и «обрадовал» режиссера случившимся с ним происшествием. Пришлось устроить «прогон» всех танцевальных сцен с участием Сергея, чтобы проверить, сможет ли он играть. Терпеливо перенося боль, он, в результате всё-таки отыграл премьерный блок. А хромоту актёра внимательные зрители приняли как удачное вхождение в образ раненого солдата...
Но и на этом сюрпризы судьбы не закончились. Главная роль в спектакле «Валентин и Валентина» - истории о прекрасном чувстве первой любви, - изменила и его личную жизнь. Правда, с точностью до наоборот. Зрители, присутствующие на премьерном спектакле, даже и не догадывались, что от актёра, так достоверно играющего счастливого влюбленного, именно в этот день ушла девушка. Они были вместе больше трёх лет…"

Продолжение следует...

Ну и последний "кусочек" чтива :

"- По поводу спектакля «Валентин и Валентина» - тебе вообще сложно играть любовь?

- Не знаю… У нас с Тоней изначально сложились такие отношения, что мы не могли представить себя в таком спектакле. Я знаю, что происходит с человеком - со мной, в частности, - когда я влюблен. И я могу это в себе прочувствовать и, думаю, могу сделать так, чтобы это почувствовали люди, которые смотрят спектакль. Не знаю, так ли это происходит на самом деле… Мне кажется, у Тони всё немного иначе…

- А что лично тебе даёт актерская профессия?

- Сказать, зачем всё это мне, я точно пока не могу… Ну, вот человек - работает целый день в офисе, начальник на него всё это время давит-давит... И всё, что в человеке копится плохого в течение дня, он несет домой, в свою семью. А в театре - всё по-другому. Моя работа даёт возможность выброса энергии – как отрицательной, так и положительной. Из меня во время репетиций и спектаклей выплёскивается куча всяких эмоций, и домой я прихожу - амёба амёбой... Особенно ближе к премьере, когда уже просто сил никаких нет. Правда, такие вещи часто разваливают мою личную жизнь, потому что людям просто надоедает меня ждать…

Единственным исключением из театрально-жизненных параллелей Сергея Дильдина стал мюзикл по роману Рэя Брэдбери «Вино из одуванчиков», где он играет почтальона Сэма Брауна. Во всяком случае, тут обошлось без жертв…
А, может быть, и в самом деле, всё, что происходит в его личной и творческой судьбе, слишком взаимосвязано. Точнее – слито воедино под лишённым дополняющих прилагательных словом «жизнь». В которой всё - «волнение, движение и шум»… загадочные и естественные «египетские тайны» актёрской профессии… долгая осень, белая зима, прохладная зеленеющая весна… разлитое и закупоренное в бутылки лето…
Остаётся только пожелать, чтобы будущая супруга актёра Дильдина, в отличие от героини Брэдбери, не пыталась заниматься колдовством. Магии театра будет вполне достаточно… "